О школе парк
Школа-парк: там, где двери всегда открыты
Школа-парк — это образовательная система, противоположная традиционному обучению. В этой школе нет звонков, общего расписания и отметок, а учатся и учитель, и ученики.
Эту концепцию разработал профессор МГУ им. Ломоносова Милослав Балабан еще в 1993 году.
Школа-парк, или Образовательный парк открытых студий — совокупность открытых образовательных пространств (парк-студий), в которых ученики разного возраста учатся по собственному желанию и без ограничений по времени. В каждой парк-студии есть ученики-гости (те, кто пришел туда с ещё неопределившимся интересом), ученики-клиенты (ребята, которым нужна помощь учителя по конкретным вопросам) и ученики-подмастерья — максимально заинтересованные в конкретном предмете дети.
Мы поговорили с Ольгой Леонтьевой, которая координирует экспериментальную апробацию парк-школ с 1996 года. В Москве на базе НПО «Школа самоопределения» под руководством Александра Тубельского парк-школа тестировалась десять лет; параллельно в Екатеринбурге работала парк-школа № 95 под руководством Александра Гольдина.
Интервью с Ольгой как идейным вдохновителем и учителем с огромным педагогическим опытом получилось настолько обширным и настолько выходило за рамки разговора о проекте, что мы решили оформить его в виде рассуждения на волнующие темы современного образования.
СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ ДО СИХ ПОР ЗАКРЫТА
Все проблемы внутри сегодняшней системы образования появляются по одной простой причине: во время обучения дверь закрыта на вход и на выход. Какие бы методики ни создавались, какими бы хорошими программы ни были, остаётся неизменным одно — неограниченная власть учителя в классе. Ученики в системе общего образования находятся в полной зависимости от того, что им предлагает педагог, который подчиняется только вышестоящим руководителям и отчитывается перед ними.
Для того чтобы система образования соответствовала требованиям современного общества, не надо создавать новые учебные планы – это бесполезное занятие. Нужно всего лишь открыть дверь школы, чтобы те, кто хочет чему-то научиться, могли это сделать.
Совсем недавно была издана книга Дэвида Вайнберга (David Weinberg «Too Big to Know»), в которой автор доказывает, что в двадцать первом веке нет смысла даже пытаться сформулировать «минимум знаний», которые должны усвоить дети. Дело в том, что в современном мире сложилась странная, можно сказать парадоксальная ситуация: количество данных, получаемых человечеством за каждые два дня, превышает все данные, добытые человечеством за всю его историю до 2003 года.
Сэр Кен Робинсон очень точно структурировал это проблемное поле:
Люди пытаются дать детям достаточно знаний, чтобы они были успешны в будущем. Но как это выяснить, если нельзя предсказать, что будет даже через неделю? Мы пытаемся готовить к будущему старыми методами.
Никто не знает, как будет выглядеть наша цивилизация через 10-15 лет, какие знания и опыт будут необходимы через несколько десятилетий. Мы продолжаем учить наших детей в школах, «подготавливая их к будущей взрослой жизни». Это было вполне реальной задачей в начале ХХ века, но стало абсолютно невозможным сегодня.
Ольга Леонтьева отмечает: чтобы знания, приобретённые сегодняшними школьниками, могли использоваться ими в будущей жизни, система образования 21 века должна быть максимально мобильной. Необходимо научиться использовать (а не пытаться нивелировать!) имеющуюся сегодня в распоряжении человечества информацию. Выбрать самые нужные в будущем знания при лавинообразном их накоплении невозможно, следовательно, необходимо отказаться от попыток это сделать, равно как и от попыток сравнивать знания одного человека с знаниями других людей (тестировать знания как результат обучения). Выбор используемой в деятельности информации должен быть предоставлен самим учащимся, процесс обучения при этом станет пространством актуализации сделанного выбора.
Открытая структура Парк-школы позволяет выйти из этого тупика. В ней учителя не только передают ученикам опыт и знания, но (и это главное!) в режиме настоящего времени наблюдают за реакцией учеников, за их возможностями, вопросами, желаниями. Учитель, который не будет этого делать, очень скоро останется без учеников — они уйдут учиться туда, где им интереснее, важнее, комфортнее.
ЕСЛИ СИСТЕМУ ОТКРЫТЬ
Более десяти лет назад проект «Парк открытых студий» показал, что, если дать ученикам право выбора парк-студий «здесь и сейчас», они предпочитают учиться, а не отлынивать от занятий.
Проект развивался постепенно. Сначала в него вошли школьники двух пятых классов, чьи родители согласились с идеологией Парк-школы. В расписании занятий детям предлагались не уроки, а набор из 4-5 одновременно работающих (по 6 академических часов подряд) парк-студий. Дети имели право прийти в любую студию и остаться там на любое время. Правила не создавались учителями, они обговаривались на общих сборах, где и ребенок, и педагог имели одинаковые права.
Сначала многие пятиклассники не поверили, что это возможно, поэтому переходили с одной студии на другую почти постоянно. Но всего через пару недель ситуация изменилась, и большинство ребят создали своё личное расписание. Даже если учитель не мог прийти на работу (например, заболевал), ученики продолжали выполнять то, что сами наметили. Большинство ребят школы предпочитали менять студию через 2-3 академических часа — за это время можно спокойно выбрать себе конкретное задание, выполнить его и продемонстрировать результаты учителю и другим членам студии.
Через полгода такой работы мы спросили наших школьников: чему они научились за это время? Мы думали, что они нам скажут, что научились биологии, химии и другим предметам. Но оказались неправы. Мальчишки ответили, что они научились оставаться, а девочки — что научились уходить. Для девочек оказалось очень сложно покидать студию и не чувствовать вины перед учителем. Это стало для нас открытием.
РОЛЬ УЧИТЕЛЯ В ПАРК-ШКОЛАХ
Для учителей работа в таком свободном пространстве школы тоже оказалась вызовом. Как вести урок, если на его середине у тебя меняется половина класса? Как быть учителю, когда у него в студии остаётся два человека, а остальные 25 ушли в другую студию?
Приходилось искать новые подходы, постоянно учитывая, что нужно детям. А им, оказывается, было нужно многое. Были нужны друзья: ребята часто сбивались в небольшие группы по 3-4 человека и ходили заниматься мини-коллективами. Было необходимо понимание: если ребенок не мог сформулировать цель, с которой пришел, это вовсе не означало, что её нет, просто учитель должен помочь ученику её сформулировать.
На следующий год в эксперимент школы-парка влились младшие. Потом — ещё более младшие. В результате образовалась группа учеников 5-9 классов школы-парка, в которой все дружили, а старшие помогали младшим: объясняли, как составить расписание, разобраться с учебным материалом, провести мероприятие... Сегодня это назвали бы развитием компетенций и универсальных учебных действий.
Самые близкие нам методики описываются в современной системе образования как методы воспитания, а не обучения. Коллективная творческая деятельность (КТД), например, была одним из самых используемых методов в нашем проекте. Её элементы прослеживались в каждой парк-студии. В Парк-школе можно, на самом деле, использовать любые методики, даже читать лекции (дети любят иногда их посещать!), проводить погружения, давать логические задачи… Главное, чтобы заранее приготовленный педагогом план мог корректироваться в зависимости от того, кто пришёл к нему на студию.
АТТЕСТАЦИЯ В ПАРК-ШКОЛАХ
Такой эксперимент продлился 10 лет, и за это время в Школе-парке оказались охвачены все учебные дисциплины. К концу первого учебного года стало понятно, что каждый ребенок нашел своё место в Парке открытых студий, а учителя изменили свои способы работы. Отметки не ставили (в НПО «Школа самоопределения» в те годы отметки не ставили всем ученикам до 7 класса), но оценивали каждого — по навыкам, которые дети приобрели, умениям, которые получили и развили. Сегодня такое оценивание назвали бы «критериальным», именно это требуется от педагогов, работающих по ФГОС (Федеральным государственным образовательным стандартам) второго поколения.
Многие думают, что такая структура занятий, свободная и требующая самоорганизации, расслабляет. Ничего подобного, напротив, она вырабатывает у учеников способность к самостоятельному обучению, обучению без подчинения приказам и постоянного контроля.
ПАРК-ШКОЛА И ИНТЕРНЕТ-ТЕХНОЛОГИИ ОБРАЗОВАНИЯ
Похожим способом современные дети учатся в интернете, но, не имея педагогической поддержки и помощи в анализе происходящего, часто начинают увлекаться тем, что не нравится взрослым, а порой даже пугает их.
Пришло время признать: ещё до того как начались попытки внедрить школу в систему всемирной сети и создать систему так называемого дистанционного образования, всемирная сеть стала пространством виртуального самообразования для миллионов детей. Бороться с этим бессмысленно. Есть лишь один выход — сделать интернет помощником, а не врагом.
Использовать интернет как часть системы образования пытаются многие, но при этом используют методы, разработанные в системе закрытого, классно-урочного образования: выкладывают видео-лекции, создают тестовые задания. Подразумевается, что, просмотрев эти материалы и выполнив предложенные задания, ученики «усвоят» материал и «получат» знания. Снова и снова мы наступаем на одни и те же грабли — думаем, что знания можно кому-то передать.
С точки зрения концепции «Школа-парк», знание — это не то, что можно получить извне; это скорее орган, который нужно тренировать. Используя интернет-технологии, мы имеем возможность создать виртуальное образовательное пространство, которое не пытается «давать знания», а помогает развивать личное знание каждого.
Интернет построен по законам пространства, а не линии. Виртуальное пространство постоянно изменяется, трансформируется, мы все можем на него влиять. Чтобы это пространство заработало в полную силу, в нем заранее должны быть предусмотрены:
Возможность изменения уже существующего контента каждым пользователем (учеником);
Возможность и ценность разнообразной коммуникации между учениками более опытными и только пришедшими в это виртуальное пространство;
Возможность использования знаний и опыта старшего поколения.
Кто-то придёт на учебный сайт со своими вопросами, кто-то — со своими идеями. Один захочет создать свою группу, чтобы работать над проектом, другой — присоединиться к уже увлечённым ребятам. И о том, как работать с разными детьми и их запросами, нужно думать уже сегодня.
От редакции:
Школа-парк — очень глобальная концепция, которая требует полной перестройки учебного процесса, и не каждое учреждение может позволить себе такой эксперимент. Но вполне можно провести однодневный «тест-драйв» парк-студий. Организовать один день работы 6-8 студий, открытых для всех учеников и свободных для посещения под силу каждой школе. Всё, что для этого требуется — это коллектив педагогов-единомышленников и небольшой совместный мозговой штурм. Есть даже небольшая инструкция о том, как спланировать и провести этот день.
Дарья Анурова
newtonew.com
Школа без Коменского
Антон Зверев
Что открыл и что закрыл изобретатель школы-парка?
С доцентом МГУ М.А.Балабаном нас познакомила, сразу связав на годы, цифра. Но какая!
Это была, надо сказать, всем цифрам цифра. Она вместила много, неправдоподобно много доселе не видимой миру школьной общечеловеческой беды. Распространенная агентством Рейтер ясным ноябрьским днем 1989 года, цифра тут же облетела города и страны. Правда, в подретушированном, «сокращенном» виде. Что понятно: взрывами, тем паче такой мощной силы, надо управлять. А лучше вообще ничего не взрывать, ну зачем беспокоить людей понапрасну? Правда останется правдой, а природу все равно не переделаешь...
Так, кстати, и случилось: человечество уверенно шло мимо и – так же уверенно прошло. Проехали, забыли!
И только он увидел. Поднял с земли, сдул пыль пропагандистской шелухи и удивился – вот как интересно.
Позвонил в «Известия», где я тогда скучал на должности старшего корреспондента (мы знакомы были всего без году неделя): «Читали? А вот это уже страшно. И, поверьте мне, очень серьезно...»
Да, я читал то сообщение – и в версии Франс Пресс, и в варианте Рейтер, но ничего особо страшного для человечества не разглядел. Однако если бывший фронтовик, освобождавший Варшаву от гитлеровцев в 1944-м, спасавшийся от КГБ за диссидентство в 1972-м, к тому же педагог с тридцатилетним стажем, если этот человек с утра пораньше набирает ваш рабочий номер и говорит, что ему страшно, – этому, пожалуй, стоит верить. В общем, я разыскал вчерашнюю газету и опять внимательно перечитал «сенсационную» заметку.
Тот же эффект! Обычная статистика, к тому же скучная. И что он в ней нашел? Потом, когда мы снова «встретились по телефону», я произнес пылкую воспитательную речь про то, что, дескать, это только ваши личные догадки и трактовки «между строк». К большому сожалению. Кроме того, сказал, вам не поверят, осмеют, камнями закидают. (В скобках напомню: на дворе стоял еще вполне советский, 1989 год.) А главное, во всей стране, а может быть, и в целом мире нет печатного издания, которое смогло бы ЭТО опубликовать. Ну что поделать, я действительно так думал.
Он принял мое выступление достойно. Дескать, и ты, Брут, как и все, проходишь мимо – проходи. Но я останусь при своем!
Прошло восемь, целых восемь долгих лет, прежде чем я снова смог, набравшись честолюбия и силы духа, подступиться к ТОЙ ужасной, но отныне очень важной для меня цифре. Что еще, право, за мираж. Так была она или приснилась? Надо разобраться.
Надо-то надо, но я между тем в очередной раз сидел без работы. В семье, в кругу самых близких друзей меня не понимали: «Посмотри, какое нынче время! А ты заладил – Балабан да Балабан...» Коллеги из разных изданий смеялись: «Чем ты занимаешься? Вот этой философской ерундой?». Все правильно: ведь не было еще даже в проекте книг про школу-парк, ссылок, цитат, интервью, передач... А был никому пока что не известный человек с цифрой в руках и очень не простым характером, который упрямо твердил, нет, трубил в мой телефон – на всю планету: «Мы в тупике!» И я, вместо того чтобы искать работу, пошел в библиотеку – рыться в газетных архивах в поисках старой подшивки. Потом позвонил Балабану.
...Все оказалось просто до смешного. Надо же, кажется, все читали, а увидел он один. В какой-то пустяковой, проходной заметке, выхваченной из потока ежедневных новостей...
Кто опровергнет Милослава Балабана? Кто, какой смельчак оспорит, пусть постфактум, крупное, крупнейшее открытие столетия? Читатель, соглашайтесь – уникальная возможность!
Представьте: перед вами на столе лежит заметка, только что снятая с горячей ленты мировых известий, в ней написано:
«Чтобы привлечь внимание международной и американской общественности к вопросу о необходимости более широкого распространения знаний об окружающем мире, Национальное географическое общество США организовало в прошлом году опрос жителей девяти стран мира: Швеции, ФРГ, Японии, Франции, Канады, США, Великобритании, Италии и Мексики. Его проводила всемирно известная исследовательская организация – Институт Гэллапа. В этом году в СССР аналогичные вопросы по географии задавали жителям двух городов сотрудники Центра сравнительных социологических исследований...»
Что ж, интересно – прочитаем дальше. Каковы же результаты?
«...В ответ на просьбу показать на контурной карте ряд стран, а также Тихий океан, Персидский залив и Центральную Америку – всего 16 наименований – правильный ответ был дан в среднем в 7,4 случая. У жителей США этот показатель выше – 8,6. В ходе исследования также обнаружилось, что жители СССР и США отстают от других в умении работать с картой. Впереди шведы – у них 11,6 правильного ответа. Затем идут жители ФРГ, японцы, французы и канадцы. Лишь за ними американцы и англичане. Список замыкают итальянцы (7,6) и мексиканцы, «выступившие» наравне с нами (7,4)...».
А теперь задание: разыщите, пожалуйста, в этой рейтеровской свалке цифр главную новость для образования сразу всех стран, ту самую «сенсацию сенсаций», которую не разглядели даже сами авторы-организаторы (!!!) беспрецедентного исследования Института Гэллапа.
Будем надеяться, вы справились. Заглянем в правильный (или неправильный, учитывая его нетривиальность) балабановский ответ?
Неправильный ответ
Что приключилось, люди? Чем мы заболели? Почему никто на свете, кроме одного (при том, что каждый втайне мнит себя Наполеоном и во всяком случае функционально грамотным читателем), так и не смог вытащить главную мысль из несложного текста? Где наш хваленый здравый смысл и прописные, примитивные понятия о математике?
Впрочем, и тут, по Балабану, все элементарно просто. Школа суть учреждение строго соревновательное, жестко работающее по принципу «Кто лучше (выше, быстрее, дальше, сильнее)?» Поэтому и после громкой публикации «цифр Гэллапа» газеты разных стран, в силу все той же классно-урочной инерции, вполне привычно принялись «соревноваться» и «болеть» – каждая за свою державу. Чисто спортивный и чисто, увы, школьный эффект: важно не СЕБЯ «догнать и перегнать», проявить во всю мощь Божий дар, развернуть свои силы и т.д., нет, важно обойти СОПЕРНИКА (друзей тут, извините, не бывает). Достать, любой ценой достать на повороте и, не притормаживая, послать ему воздушный поцелуй по электронной почте.
А, как говорил еще великий Ян Амос Коменский, чтобы подобное соревнование среди учеников шло веселее, надо кого-то отчитать и пристыдить, кого-то похвалить и поощрить. И, дескать, пламя конкуренции (у Коменского – «рабочий тонус в классе») вспыхнет с новой силой.
Журналисты всего мира так и поступали. В Германии отчаянно ругали свою школу, ставя ей в пример японскую, шведскую и даже нашу: оказалось, что немецкие ученики легче узнают на карте грандиозный СССР (94%), чем собственную маленькую родину (88%)! Англичане в свою очередь завидовали немцам, отхватившим в этой табели о рангах третий приз. Только советские газеты скромно промолчали, обошлись без комментариев – видимо, чтобы стране и дальше было чем гордиться. Между тем гордиться становилось все труднее. Шутка сказать, 62% наших соотечественников не нашли на карте... территорию Афганистана, из которого мы только что вывели войска!
Все те же классно-урочные игры. Гонки по кругу, в тупике, на месте – принудительное, «строевое» покорение школьных вершин, которые давно покорены. Какая разница, на сколько пунктов обошли те же американцы итальянцев, если, как говорит Милослав Балабан, «оба хуже»?
Повторяю, путь к его открытию на удивление короткий. Все гораздо проще, чем вы думаете.
Вот смотрите: окончательные показатели успехов стран-участниц разместились в диапазоне от 7,4 (у нас и мексиканцев) до 11,6 (у шведов) процента правильных ответов.
Это очевидно? Слава Богу! Первый, решающий прорыв навстречу качественно новой правде сделан.
А теперь второй: следовательно, подавляющее большинство школьных выпускников, от 88,4% – в Швеции до 92,6% – в Мексике и бывшем СССР, с картой работать не умеют. Что и требовалось доказать.
Неграмотными, если верить Институту Гэллапа (ну-ка, кто ему не верит?), оказались в результате целые народы!
Если верить...
Веришь – не веришь?
Вот она, цифра – полюбуйтесь, если вам не страшно. Я, например, боялся ее восемь лет. А вместе с Милославом Балабаном мы работаем уже почти тринадцать. За это время напечатаны горы статей в «Новых Известиях», «Российской газете», «Огоньке», «Литературке», «Новой газете», в журналах «Итоги», «Знание – сила» и т.д. о том, что означает цифра для планеты.
Честно говоря, такой настолько убедительной победы я не ожидал: ни одного (!) вопроса от работников педагогической науки, профильного министерства, легендарной творческой интеллигенции мы так и не услышали. Ни одного опровержения, даже попытки возразить «смутьянам» ни в России, ни в ее окрестностях пока не наблюдалось.
Нас не освистывают, не кидаются камнями, не смеются вопреки всем вероятиям. Конечно, генетические коды классно-урочно-советского, а может быть, всемирного происхождения очень сильны. И все же, все же... Они потихоньку отступают под напором странной, очень неуютной, точно вычисленной НОВОЙ истины.
Выделим ее, пожалуй, крупно, чтобы было видно всем:
Согласно неопровержимым данным Института Гэллапа (1989 г.), около 90 (от 88 до 93) процентов нашей ребятни даром отсиживают школьные занятия. Это научно выведенный показатель эффективности классно-урочного образования. По всей планете.
Скажут наверняка: позвольте, но ведь тут только география! А что по остальным предметам?
Смею вас заверить, ровно то же самое. Думаю, социологи из США (мудрые, кстати, люди!) выбрали именно географию из-за ее предельной наглядности: указка, карта; показал – не показал; смотрите-ка, здесь даже лишних слов не надо. Опыт, однако, можно повторить и на другом предмете. Закона, как говорит Жванецкий, это не опровергает, а только усложняет доказательство.
Впрочем, пусть это даже наше с Балабаном преувеличение. Но мы считаем, что и по одному надрезу, выполненному такой грамотной фирмой, как Служба Гэллапа, можно судить о здоровье всего организма.
Идем дальше? Стоп, не горячитесь. Осторожно: это край скалы, а дальше – небо. Куда «вперед», если науки больше нет, – прямо отсюда начинается сплошная вера. Вера в детей. Вера в учителей. Вера в человека, человеку...
Настаиваю: Балабан НАУЧНО доказал, пользуясь «цифрами от Гэллапа», что мировой образовательный конвейер честно обслуживает лишь в лучшем случае 10-12% своих юных поданных. (Забавный, фантастически неадекватный для такой дорогостоящей системы кпд – размах на рубль, а удар на копейку.)
Для этого ученому потребовалось всего-навсего два «инструмента»: а) умение оперировать с процентами и б) самый обыкновенный здравый смысл.
Подумайте, этих двух инструментов хватило, чтобы обанкротить самые, казалось, нерушимые, фундаментальные устои, ценности, культурные стереотипы, с которыми срослись и на которых «плыли» целые людские поколения.
В ту же минуту, громкую, бенгальскую минуту новой истины, с треском рассыпалась старая доктрина «от Коменского» и показалась никому пока не ведомая рыночная педагогика. В свои права вступила та самая вера: веришь – не веришь...
«Одухотворенный» рынок
Странно звучит, не правда ли? Как сочетаются эти на первый взгляд несовместимые понятия – рынок, вера?
Попробуем это прояснить. Вы не задумывались, по каким критериям мы выбираем, отправляясь ежедневно за продуктами, «свой» магазин, почему подходим к этому прилавку, человеку, продавцу, предпочитая их другим?
Все тут, конечно, имеет значение: близость торговой точки к дому, «долгоиграющий» режим работы, качество продуктов, скорость обслуживания и даже легкость распознавания надписей на ценниках. Плюс, конечно, сами цены, ассортимент. Но не только.
Там, бывает, нас слегка обвешивают и обсчитывают, торопят, а потом «оценивают», обсуждая за глаза. Или в упор не замечают. Нет, в эту дверь мы больше не войдем, таким «инженерам авосек» не верим.
Зато здесь, в любимом магазине, покупателей встречают, как друзей, у входа, предоставляют скидки, помогают выбирать покупки, снабжают корзинками на колесах. Продавцы действительно открыты покупателю: благодаря пристегнутым к одежде визиткам известно даже, как кого зовут. Умопомрачительная техника, вплоть до бесшумных кондиционеров, свой фирменный дизайн, в общем, все достижения прогресса служат мне, случайному прохожему. Еще бы: клиент всегда прав. Вопроса нет, такому сервису мы, безусловно, верим.
Понимаете? Оказывается, рынок, рыночная экономика держатся не только на хитроумных законах (в которых рядовые граждане не сильно разбираются) – будь то закон стоимости или прибыли. Помимо неодушевленных денег, услуг и товаров, все это держится еще на людях, на нас, на простой человеческой вере друг другу.
Ну а в житейских отношениях, по существу, разве не то же самое? Философия веры человека человеку, если подумать, довольно проста, укладывается всего в две строчки. Мы безусловно верим тем, кто с нами безотказно возится, заботится о нас и говорит, прощаясь: «Приходите снова!». Верим тому, кто обеспечивает нам комфорт, внимание и безопасность. Ну хотя бы минимальные.
Так родилась идея школы-парка – системы студий, свободных площадок доверия, веры, в любую минуту готовых к услугам детей.
«Именно свободный доступ в студию и выход из нее переводит все процедуры школьного образования из средств воздействия в ассортимент услуг, предлагаемых клиенту...
В открытых студиях мы создаем рабочие места для пятиклассников: здесь микроскоп, тут – редкая энциклопедия, там – электрическая схема. Выбирай, к чему лежит душа. Делай свои ошибки! Правда, потом необходимо поделиться опытом с друзьями, «подарить себя», устроить презентацию своей работы...
Вы спрашиваете, что такое живой опыт? Да это каждый наш самостоятельный поступок. Только поступок тебя развивает, только поступком измеряется твой интеллект, в конце концов вся человеческая жизнь».
(Из интервью Милослава Балабана
«Литературной газете»)
Образование располагает всем необходимым, чтобы уже завтра распахнуть давно готовый, богатейший, но пока еще не осознавший свои внутренние неразбуженные силы «парк» – для вольного курсирования по нему ребят. Так утверждает Балабан.
Добавим к этому: у нас действительно есть многое, а будет еще больше, если только хватит сил поверить детям и себе.
Веришь – не веришь... Вот страдание!
Изобретатель школы-парка верит до конца. Он точно знает, что ребенок, даже впервые шагающий в класс, – человек. Скажем решительнее: человек свободный. И учитель тоже.
А вы верите?